Содержание
Изучал Георгий Ядвидчук.
В декабре 2024-го Рената Курляндцева в блоге на DTF обвинила мужа, Николая Дыбовского, в избиении отца и попытке увезти сына Юрия в другой город вместе с Анной Баснер. Это произошло несмотря на предписание Головинского суда города Москвы, согласно которому мальчик должен жить с мамой до конца процесса. Само разбирательство тянется с июня 2024 года. Все это время пара пытается развестись и добиться определения, с кем будет находиться Юрий и как родители продолжат с ним общаться.
В январе 2025-го пара еще раз встретилась в суде. На этот раз процесс посетили журналисты, в том числе с телеканала «Россия 24». Мы ознакомились с записями двух часовых заседаний и публикуем главное в хронологическом порядке.
Содержание статьи:
- Контекст: Почему это важно?
- Заседание от 9 января, во время которого участники рассказывают свою историю декабрьских событий
- Заседание от 10 января, во время которого судья требует конкретных ответов от сторон, а адвокат Дыбовского забывается
- Что будет дальше?
Контекст: Почему это важно?
Николай Дыбовский – сооснователь и бывший руководитель студии Ice-Pick Lodge, а также в прошлом преподаватель во ВШЭ. Компания известна тем, что выпустила игры «Мор (Утопия)» – или же Pathologic в англоязычной версии, – «Тургор», «Эврика!», «Тук-тук-тук», Pathologic 2 и «Помни». Сейчас команда активно работает над Pathologic 3, но уже без участия Дыбовского. В марте 2025-го на фоне судебного процесса геймдизайнер покинул студию, чтобы «уделять больше времени личным проектам и частной жизни».
Сегодня с Дыбовским связаны два дела – бракоразводный процесс и драка с тестем Михаилом Курляндцевым. В первом случае определенность наступит в ближайшие месяцы после проведения экспертиз. Во втором – крымская полиция отказалась заводить дело по факту событий, несмотря на медицинские документы. В отказе (есть в распоряжении редакции) говорилось об отсутствии состава преступления по статьям 115 УК РФ (умышленное причинение легкого вреда здоровью) и 116 УК РФ (уголовная ответственность за нанесение побоев). В документе также говорилось о возможных признаках административного правонарушения по статье 6.1.1 КоАП – побои.
Однако в поле зрения журналистов Николай Дыбовский попал еще раньше – с ним связаны самые резонансные скандалы в российской индустрии, которые тянутся уже 4 года. Краткая хронология:
Рената Курляндцева, будучи студенткой ВШЭ, вышла замуж за Дыбовского в 2019 году. В интервью «Холоду»* Курляндцева призналась, что до рождения ребенка в 2020 году она не знала о пристрастиях мужа к алкоголю, и только когда в семье появился Юрий, Николай начал в открытую уходить в запой. По ее словам, она очень долго не решалась уйти, пыталась лечить мужа и искренне хотела ему помочь. Дыбовский много раз обещал бросить пить, однако, как считает девушка, обещания он не сдержал.
Когда по университету поползли слухи о любвеобильности Дыбовского, Курляндцева не придала им значения, так как не могла представить, что такое может произойти с ней. Обо всем, что случилось на самом деле, девушка узнала, только когда ушла от геймдизайнера.
По словам многочисленных свидетелей, с которыми удалось связаться Киберу (студентов и бывших сотрудников Ice-Pick Lodge, хорошо знакомых с геймдизайнером), Дыбовский умело врет. В общении он использует особый прием – никому никогда не рассказывает всей правды. Каждому он говорит ровно столько, сколько нужно, чтобы у человека не возникло ощущение полной картины. Разобраться в произошедшем можно только в одном случае: если удастся найти пострадавшего и узнать у него подробности.
К 2021 году Николай Дыбовский, будучи преподавателем на кафедре геймдизайна в Высшей Школе Экономики, оказался в центре скандала, связанного со студентками. Девушки обвинили мужчину в неподобающем поведении, посещении занятий в алкогольном опьянении и систематических домогательствах.
В ходе разбирательств руководство вуза не комментировало ситуацию, однако самого Дыбовского со временем по-тихому уволили. Как заявил геймдизайнер в Discord-канале для студентов, он был вынужден уйти из-за «тяжелых неприятностей с сердцем». Каких именно – он не уточнял.
Позднее на DTF вышла публикация, в которой сообщалось, будто ВШЭ запустило дело о клевете. Основным источником выступил сам Дыбовский. Он утверждал, что к делу якобы подключены два юриста и что инициатива шла от руководства университета. На следующий день вуз опроверг эту информацию – никаких исков ВШЭ не подавал и не собирался этого делать.
История получила продолжение в 2022 году, когда Дыбовский от имени ООО «Айспик Лодж» подал иск. В нем утверждалось, что все публикации по делу 2021 года «порочат деловую репутацию и должны быть запрещены в РФ».
Суд отклонил запрос дважды – сначала в августе после рассмотрения дела, а потом и в ноябре 2022-го после подачи апелляции. В списке сайтов числились игровые медиа: DTF, «Игромания», Stopgame, VGTimes и все те, кто писали о домогательствах. Если бы иск в суде удовлетворили, публикации пропали бы из поисковиков, а о событиях 2021 года многие ничего бы не узнали.
По словам Курляндцевой, проблемы в отношениях с Дыбовским обострились в начале 2024 года. По свидетельствам девушки и членов ее семьи, в тот период геймдизайнер злоупотреблял алкоголем, после чего однажды ударил ее при сыне. 10 апреля она собрала вещи и уехала к родителям в Крым. Дыбовский не заметил отъезда семьи, так как в тот вечер ходил по кабакам, о чем сам признался в переписке с Курляндцевой (есть в открытом доступе). С того момента пара жила в двух разных местах – Николай в Москве, а Рената с Юрием в Крыму. Несмотря на расстояния, отец регулярно посещал ребенка и бывал в гостях.
7 декабря в Крыму Дыбовский вместе с Курляндцевой и сыном проводили время в кафе «Солхат». Когда девушка отошла в уборную, отец с Юрием находились в детской комнате. Заметив отсутствие Курляндцевой, мужчина сказал сотруднице заведения, что они отправляются за подарком маме, взял вещи мальчика и, не надев на него куртку с шапкой, вышел с ребенком на улицу (момент запечатлен на видео).
Сутки пара переписывалась в мессенджерах. Дыбовский уверял, что забрал ребенка по требованию сына. На любые просьбы поговорить с Юрием отвечал ультиматумами – Рената должна приехать в Москву, прекратить контакты с родителями, а при встречах отдавать отключенный телефон, чтобы та «не смогла устроить какую-то каверзу». На невмешательстве родственников Курляндцевой Дыбовский настаивал особенно – при малейшем подозрении на общение с ними он грозился увезти ребенка в Иркутск.
8 декабря девушка в сопровождении отца, Михаила Курляндцева, собралась в Москву, чтобы оформить запрет на выезд. На станции Владиславовка в Крыму она случайно встретила Дыбовского и Юрия в компании Анны Баснер – женщины 34 лет. Геймдизайнер начал встречаться с ней еще до отъезда жены. По словам Ренаты Курляндцевой, их отношения на тот момент длились уже больше года. Во время поездки в Крым Баснер сопровождала Дыбовского: она была в кафе «Солхат», носила документы и сумку с вещами и вызывала такси.
По признанию Курляндцевой, именно Баснер намекала в личных сообщениях на вариант, при котором Николаю придется забрать сына. При встрече мама подбежала к мальчику и обняла его, когда Дыбовский заметил это, то ударил девушку кулаком по голове и толкнул на землю. Четверо очевидцев вместе с отцом вступились за женщину с ребенком, после чего завязалась драка.
По итогу инцидента Михаил Курляндцев провел неделю в больнице с черепно-мозговой травмой, полиция Крыма до сих пор не завела дело (драку на месте, по словам дочери, они отказались фиксировать, несмотря на свидетелей; вдобавок «сотрудники настояли, чтобы семья покинула вокзал и решала проблемы на нейтральной территории»). Сам Дыбовский, в отличие от скандала 2021 года (в тот период он активно комментировал новости на DTF), до сих пор никак не отреагировал на происходящее. Он отказывается общаться со СМИ, о чем писали «Холод»* и Telegram-канал «Кровавая Барыня» со ссылкой на «Осторожно Media».
Январские выступления в суде – первая попытка Дыбовского дать оценку ситуации во время открытого семейного процесса, а заодно разъяснить, что же произошло в декабре 2024-го. Сами заседания были проведены внепланово по запросу судьи Виктории Яковлевой – после того как она узнала от адвоката Ренаты Курляндцевой, Сергея Башкевича, что геймдизайнер забрал сына без спроса.
В ходе заседаний стороны обсуждали три вопроса: предписание по поводу нахождения Юрия с мамой, участие в экспертизе детско-родительских отношений и порядок общения Дыбовского и Курляндцевой с сыном. Именно вокруг них и будут идти споры.
Заседание от 9 января, во время которого участники рассказывают свою историю декабрьских событий
«Уважаемый суд»: адвокат Дыбовского просит отменить предписание оставить ребенка с матерью
Заседание начинается с того, что каждая из сторон представляет заявления и ходатайства для рассмотрения судье. Адвокат Дыбовского, Павел Белов, просит отозвать исполнительный лист, выданный ранее Ренате Курляндцевой (речь идет о предписании оставить ребенка с матерью – Кибер). По мнению юриста, документ вручили ошибочно и в будущем он «породит лишние споры между сторонами».
Адвокат Ренаты Курляндцевой, Сергей Башкевич, с ним не согласен: «У нас написано, что место жительства – с мамой. Отец вопреки условиям, которые определил суд, изымает ребенка из привычной среды. Заявляет, что ребенок больше никогда не увидит маму, собирается его привезти в Москву, а дальше уехать с ним в Иркутск. Об этом он говорит всем своим родственникам. И мы понимаем, что Николай действует вопреки решению суда».
После выступления сторон Виктория Яковлева принимает к рассмотрению заявления по поводу исполнительного листа и продолжает слушать адвокатов.
📌 Как Дота помогла мне найти дело жизни. История юриста-геймера
Башкевич: «Мы не будем участвовать в экспертизе и присутствовать тоже не будем»
Вторая ключевая тема двух заседаний касается экспертизы детско-родительских отношений с участием Дыбовского, Курляндцевой и их сына Юрия.
Сергей Башкевич подает два ходатайства, а вместе с ними и набор доказательств. Первое – вынести определение по месту жительству и дополнить его фразой «возвращать Ренате Курляндцевой несовершеннолетнего сына». По его словам, на такой шаг мать ребенка вынуждена пойти из-за декабрьских событий 2024-го.
Второе – касается ребенка и его участия в экспертизе. По словам Башкевича, Юрий после декабрьских событий чувствует себя плохо и никому не дает к себе прикасаться. Адвокат Курляндцевой прикладывает заключение, выданное в крымской Психиатрической больнице №1. В нем врач рекомендовал оградить ребенка от семейных споров и не участвовать в процессе в качестве свидетеля. Адвокат просит прекратить экспертизу и возобновить рассмотрение дела в суде, так как, по его словам, «и без этого хватает доказательств», а сам ребенок находится в Крыму.
«Мы также сообщаем суду, что не будем участвовать в экспертизе и присутствовать тоже не будем, так как понимаем риски и последствия решения. Наша задача оградить ребенка от стресса», – говорит Башкевич.
Дыбовский – Башкевичу: «Зачем вы лжете прямо в лицо судье?»
Как только адвокат Курляндцевой завершает выступление, Николай Дыбовский просит слово и обращается к Сергею Башкевичу: «Почему вы лжете в лицо судье, лжете в моем присутствии, искажая мои слова и события, о которых вы сейчас рассказываете?» Башкевич отвечает, что лжет сам Николай, и уверяет, что «под каждое мое слово есть доказательство». Дыбовский просит их показать, но Башкевич не реагирует на просьбу и говорит, что экспертиза нужна мужчине, чтобы забрать ребенка и настроить того против матери. Дыбовский неоднократно произносит в ответ: «Вы лжете», после чего в суде наступает тишина.
Белов – Курляндцевой: «А где ребенок? С кем?»
Павел Белов спрашивает у Ренаты Курляндцевой, где сейчас находится ребенок. Девушка отказывается отвечать конкретно. По ее словам, она опасается, что Дыбовский соберется похитить ребенка снова.
– Как отец может похитить ребенка? Почему вы так считаете? Он же отец, он имеет право так же, как и вы, общаться.
– Он имеет право, и в этом праве его никто не ограничивал. Я опасаюсь за жизнь ребенка, потому что Николай Владимирович употребляет алкоголь. Он ведет себя неадекватно. Более того, он избил меня и дедушку на глазах у сына. Когда Николай бил меня на вокзале, ребенок находился у меня на руках. Каким образом я могу доверять человеку ребенка, если он не боится вот так вот вести себя при сыне?
В ответ Дыбовский снова произносит «это ложь». Адвокат также настаивает на том, что ничего из сказанного не является правдой. Он отмечает, что всего лишь хотел уточнить, где и с кем находится ребенок в момент заседания.
– Ваш представитель сказал, что ребенок находится в Крыму. Вы подтверждаете это? – уточняет Белов.
– Ребенок находится со мной, – говорит Курляндцева.
– Ребенок находится с вами. Но вы здесь. А где ребенок? С кем? Он должен быть с кем-то – с мамой или папой.
– Он с мамой, – вмешивается Башкевич.
– Вот одна из характеристик вашего отношения к ребенку, – произносит Белов.
– У вас характеристика – 7 и 8 декабря. Вы молодцы, – парирует Башкевич.
Адвокат Дыбовского говорит, что не собирается вступать в полемику, а подробности произошедшего 7 и 8 числа подробно изложены в объяснении для суда.
Белов – судье: «Возмутительная ситуация, когда мама пытается защитить ребенка от отца»
Во время выступления адвокат Дыбовского переходит на пространные рассуждения: «Ну вообще это крайне возмутительная ситуация, когда мама пытается защитить ребенка от отца. Она не понимает, что само по себе отторжение отца… порождает движение в сторону того, чтобы возобновить общение. И вот это движение в сторону возобновления общения она воспринимает как агрессию. Вместо того чтобы предоставить ребенку возможность общаться с папой, раздувается возмутительный конфликт».
По мнению Белова, Юрий еще летом 2024-го страдал от неврозов – тогда врачи диагностировали у него тревожные состояния. В качестве причин адвокат Дыбовского называет «страдания из-за разлуки с отцом».
В заключении выступления Павел Белов обращается к судье Виктории Яковлевой. По словам юриста, со стороны Башкевича и Курляндцевой звучит много лжи. Он просит оценить стратегию и не поддаваться на провокации.
В ответ Яковлева неоднократно уточняет, почему Белов считает необходимым провести экспертизу, если другая сторона не собирается на нее приходить. Тот отвечает, что еще неизвестно: придет Рената Курляндцева с сыном или нет. Отказ должен прозвучать в момент приглашения. По его мнению, в такой ситуации прикрываться заботой о ребенке – не правильно.
Версия Дыбовского о событиях 7 и 8 декабря: «На нас напали мать и ее отец»
После короткой паузы Николай Дыбовский просит у судьи прояснить свою позицию по поводу декабрьских событий. По словам геймдизайнера, Юрий сам попросил отца забрать с собой.
– Он сказал, что очень без меня скучает. Сказал, что мечтает жить со мной. Сказал, что он очень хочет, чтобы я забрал его с собой. Собственно, после этого я и предпринял попытку отвезти мальчика в Москву, в основном, чтобы заняться его лечением.
– Скажите, пожалуйста, вы собирались вывезти ребенка по согласованию с матерью? – уточняет Яковлева.
– Да, без согласования с матерью, ваша честь.
– Почему?
– Потому что она не идет на контакт и отказывает всем компромиссам. Она отказывается идти на мировое соглашение.
– Скажите, при каких обстоятельствах у вас забрали ребенка в декабре?
– Мы с Юрой были на вокзале на станции Владиславовка, мы собирались ехать в Москву. На нас напали мать и ее отец. Мать вырвала ребенка у меня из рук и убежала с ним. Отец напал на меня, опрокинул на платформу и начал бить. Возникла потасовка. Было множество свидетелей.
– А сотрудники полиции при этом присутствовали?
– Нет, они приехали позже. При этом присутствовала охрана станции и свидетели.
– Кто у вас забрал ребенка? Сотрудники полиции?
– Нет.
– Скажите, пожалуйста, а почему вы не сказали матери ребенка, что вы хотите вывезти ребенка?
– Потому что я знаю, какая была бы реакция. Она просто не привела бы его на встречу.
Судья – Дыбовскому: «Вам какие свидетели сейчас нужны? Не забывайте, кто ведет процесс»
Сергей Башкевич уточняет у Дыбовского, был ли у него умысел забрать ребенка. Геймдизайнер отвечает, что он не собирался этого делать, он лишь хотел провести время с ним. Тогда адвокат Курляндцевой спрашивает, для чего он оформил медицинские документы в Москве и прикрепил к другой поликлинике. Дыбовский срывается и обвиняет Башкевича во лжи.
– Он получил второе свидетельство о рождении и второй медицинский полис. Я также посмотрела, что он оказался прикреплен к совершенно другой поликлинике в Москве, – объясняет Курляндцева.
– Отец должен заботиться о своем ребенке, – отвечает Белов.
– Когда идет спор о месте жительства, он должен это делать? – уточняет судья.
– Он должен заботиться о ребенке, это не исключает его обязанностей.
Адвокат Курляндцевой утверждает, что Дыбовский приехал в Крым «со своей сожительницей». По его словам, Юрий рассказал маме, что они вместе с Дыбовским и Анной Баснер спали в одной кровати. В этот момент Николай повышает тон и снова говорит, что все это ложь.
Судья уточняет, почему Рената Курляндцева вместе с адвокатом боятся привезти Юрия на экспертизу. Башкевич повторно объясняет, что не хочет травмировать мальчика декабрьскими событиями. По его мнению, встречи с отцом у ребенка вызывают стресс.
«Это не правда. На вокзале было множество свидетелей, когда ребенок кричал «Папа, я хочу остаться с тобой. Папа, возьми меня с собой. Папа, не отдавай меня им. Прекратите лгать», – кричит Дыбовский.
И Дыбовский, и Белов продолжают напирать, что на месте сотрудники опросили множество свидетелей и они готовы все подтвердить. Судья на это отвечает: «Какие свидетели? Вам какие сейчас свидетели нужны? Вы говорите, что у нас будет допрос, но не забывайте, кто ведет процесс».
📌 Как министерство спорта РФ представляет себе киберспорт? Я сходил на выставку в музей, чтобы понять
Курляндцева – судье: «У него все игры связаны с тем, что его забирают. Он мне говорит: «Папа – монстр»
Виктория Яковлева спрашивает у Сергея Башкевича, собирается ли мать давать общаться Юрию с отцом, учитывая, что ребенок находится в стрессе. Когда адвокат отвечает утвердительно, она уточняет: «Но в больницу [приехать] не можете?»
Адвокат Ренаты Курляндцевой объясняет, что за время процесса они планируют вернуть ребенка в нормальное состояние, чтобы тот снова мог встречаться с отцом. Он также рассчитывает, что к моменту вынесения решения суд определит порядок общения с мальчиком. Это необходимо, чтобы у родителей появились правила по поводу того, когда и как они взаимодействуют. В текущих условиях отсутствие границ приводит к сложным ситуациям. По мнению Башкевича, Николаю Дыбовскому померещилось, будто ребенок может жить с ним, после чего он пошел на радикальные меры. «Я сам не ожидал, что он настолько увлечется своей игрой – победить в суде», – резюмирует Башкевич.
В ответ Павел Белов начинает очередной монолог. По его словам, в суде звучат оговорки по Фрейду. «Получить приз, увлечься игрой, вот эти вот установки про подготовку ребенка. Уважаемый суд, не мы произносим эти слова. Почему истица считает, что она имеет право осуществлять заботу о ребенке единолично без согласования с папой? Вот это, наверное, результат тех консультаций, которые ей были даны», – ехидно замечает адвокат. Во второй половине речи он снова настаивает на проведении судебной экспертизы.
Судья Виктория Яковлева задает вопросы Ренате Курляндцевой по поводу участия ребенка в экспертизе.
– Скажите, пожалуйста, вы боитесь, что ребенок скажет, что он хочет жить с отцом?
– Нет, я этого не боюсь.
– Вы понимаете, что можете проиграть это дело, если не отведете ребенка на экспертизу?
– Каким образом?
– С учетом вашей конфликтной ситуации. Вы понимаете это?
– Да. Для меня здоровье ребенка и его психологические состояние важнее, чем это.
Тогда судья не понимает, в чем проблема позволить Юрию общаться с врачами. По ее словам, девушка может назначить разное время для проведения экспертизы, учитывая конфликтную ситуацию. «Ребенок всегда приходит вместе с родителем, с которым он проживает. Там работают психиатры», – говорит Яковлева.
– Я понимаю, но ребенок все это время, пока мы пытались восстановить общение, переживает этот момент. У него все игры связаны с тем, что его забирают. Он мне говорит: «Папа – монстр», – объясняет Курляндцева.
– При наличии такой ситуации вы говорите, что готовы передавать ребенка при общении. При этом вы говорите, что папа негативно на него влияет. Не заявляется требование об ограничении родительских прав или иных требований, в том числе вопросы, которые могут быть отражены в экспертизе. Вы последствия эти понимаете?
– У меня не было никогда цели разлучить ребенка с отцом.
Судья еще раз просит подумать по поводу участия в экспертизе. В заседании наступает пауза.
История про письмо с угрозами
Виктория Яковлева уточняет у Сергея Башкевича, нужно ли им время, чтобы обсудить и принять решение. Судья повторно объясняет участникам заседания, что происходит во время экспертизы в «Федеральном медицинском исследовательском центре психиатрии и наркологии имени В.П. Сербского». По ее словам, с ребенком беседуют не более часа в формате игры. «Там никто ничего делать не будет. Это все-таки не вокзал, где вы что-то там делаете все вместе, уважаемые родители».
Сергей Башкевич отмечает, если экспертиза будет проведена в индивидуальном порядке, его и Ренату Курляндцеву это устроит. Если будет общая очередь, никто не знает, как все получится. По словам Башкевича, впереди их ожидает решение суда и его обжалование, поэтому им бы хотелось, чтобы в этот период обошлось без семейных проблем.
– Вы что полагаете, что отец ребенка вырвет его в «Сербского»? – интересуется судья.
– Да, – отвечает Башкевич.
В дополнение к сказанному Рената Курляндцева рассказывает, что ей пришло письмо с угрозами. Николай Дыбовский просит его зачитать, так как не понимает, о чем идет речь.
Курляндцева зачитывает анонимное послание, в котором неизвестный просил не сообщать об этом Дыбовскому (копия есть также в распоряжении Кибера). В сообщениях некто предупреждает девушку «не принимать пищу, которую теряли из виду» и советует сдать тесты на вещества, если та почувствует спутанность сознания. Вдобавок он просит принять меры безопасности, которые подразумевают смену номеров, сообщения от неизвестных, покупку перцового баллончика и использование приложений, которые в пассивном режиме записывают звук и видео с последующей отправкой в облако.
«Как вы заметили, он идет по знакомой дорожке о создании вам образа ненадежного и безумного свидетеля. <…> Он следит за жертвами через нанятых людей. Прийти может не только он, но и подельники, – зачитывает Курляндцева выдержки из анонимного письма. – Дальше он говорит – свяжитесь с Аминой, которая попала в психиатрическую больницу после конфликта с Николаем и выпала из окна в разгар скандала».
Рената Курляндцева объясняет, что Амина на момент событий – девушка 15 лет. После общения с Николаем Дыбовским, по версии жены, девушка действительно попала в больницу и выпала из окна.
Судья интересуется, обращалась ли Курляндцева в полицию. После утвердительного ответа Башкевич повторно настаивает на обеспечении безопасности во время экспертизы.
Монолог Белова: «У нас все смешалось – страхи, психология, мистика и вопросы семейного права»
Адвокат Дыбовского, Павел Белов, выступает сразу после Сергея Башкевича с длинной речью.
«У нас все перемешалось: вот эти страхи, какая-то психологическая сфера, мистическая сфера и вопросы семейного права.
Ученые говорят о семейном праве, что его даже не касаются вопросы нравственности и морали (для нас это дико слышать). Мы все время пытаемся в этих судебных процессах обвинить, сказать «он или она поступил неправильно, руководствуется такими соображениями». Но с точки зрения семейного права это в принципе не имеет никакого значения.
Семейное право – норма права, которое надо читать, толковать буквально. Надо смотреть на статью 65, 66 – то, чего мы разбираем здесь. А мы с вами обсуждаем моменты, которые, извините, на кухне надо обсуждать. «Вы знаете, я боюсь», «у меня такие страхи, что они превращаются в реальность» – иронично пародирует Белов Курляндцеву. – Ну, конечно, они превращаются в реальность только потому, что они у вас зародились, вот эти зернышки, они растут. Вы же не пробовали открыться. Мы же с первого дня говорим «мы не представляем никакой опасности, очнитесь, это отец». Вы дайте ему возможность. Как только дадите, а он вернет, тут же все распадется.
Сейчас мы построили такой ужасный замок, который в темных тучах. И мы уже не знаем, но предполагаем «папа – монстр», показывают фотографии, где ему искусственный интеллект рога нарисовал. Естественно, ребенок будет бояться. Остановите это. Остановите, уважаемый суд, только вы можете это сделать».
Судья – Белову: «А вы для чего ребенка забирали?»
Виктория Яковлева после выступления Белова спрашивает, зачем отец собирался вывозить ребенка, если тот собирался только общаться и ждать решения суда.
– Не собирались. Восемь месяцев ребенок…
– Ну так для чего это тогда было сделано? При определении суда, при определении места жительства, зачем ребенка надо было из игровой забирать без согласования с мамой?
– Уважаемый суд, это все стечение обстоятельств.
– Какое стечение обстоятельств? Взрослый совершеннолетний человек, он находится в суде. При этом вы просили не направлять экспертизу, что вы предполагаете заключите мировое соглашение. Какое? О чем? Скажите, какие условия у вас?
Башкевич – Белову: «Вот мировое соглашение, хотите подписать? Вот я его подписал»
Адвокат Ренаты Курляндцевой, Сергей Башкевич, называет три требования мирового соглашения: место жительства с мамой, алименты 100 000 рублей и общение по выходным через выходные в присутствии матери или дедушки и брата. По мнению адвоката, это обычное предложение, «среднее по больнице».
Павел Белов говорит, что он с Дыбовским отправлял сообщения и вел переговоры все это время. Но сами пункты не называет. Тогда судья снова спрашивает про условия мирового соглашения. Белов запинается и не сразу находит, что ответить: «Сбалансированные. Возможность общаться с ребенком, передавать его и, по-моему, там было и про алименты что-то. Я по памяти, извините, не помню».
Башкевич утверждает, что алименты по соглашению с Дыбовским предусматривались только при случае, если Рената Курляндцева с Юрием возвращаются в Москву. «И еще три листа какой-то истории», – уверяет адвокат.
«Знаете, вот такая коннотация отрицательная. Он нам предлагал всего лишь 100 000, мы просили 300 [тыс.]. Вот эти коннотации не надо принимать. Это всего лишь позиция. Слишком мы пресыщены. Слишком много у нас вот этих коннотаций, которые не несут в сущности никакой информации», – отвечает Белов.
По словам адвоката Дыбовского, переговоры о заключении мирового соглашения были, сами предложения он называл конструктивными. Вдобавок во время выступления он показывает новый документ и предлагает его обсудить, поскольку «мировое соглашение – лучший выход из ситуации».
«Вот мировое соглашение, хотите подписать? – Сергей Башкевич протягивает бумагу. – Вот я его подписал».
Белов игнорирует адвоката. Он снова повторяет тезис про компромисс и рассказывает, что Юрий 8 месяцев не видел папу. Яковлева возражает и напоминает про их встречу в декабре. На это адвокат Дыбовского говорит, что хотелось бы чаще.
Тогда Виктория Яковлева уточняет: «Вы не понимаете, что без нормализации отношений между родителями это невозможно?» Павел Белов настаивает на том, что «пока Рената Михална в холодный душ не окунется, ничего не произойдет». Судью такой ответ не устраивает. По ее словам, в конфликте всегда виноваты оба родителя.
Белов: «Николай Владимирович предлагал такие условия, которые 1 из 100 только может предложить»
Павел Белов объясняет судье, что участники процесса более взвешенно относились бы к спорам и таким вопросам, как определение место жительства, если бы «была интрига». По его мнению, Курляндцева пришла в суд с иском, потому что ее адвокат гарантировал такой исход. Однако он считает, что у жены Дыбовского есть корыстные мотивы. «Здесь никто не скрывает, что вторым вопросом, который не поставлен перед судом, это алименты и передать квартиру. Ну то есть Рената Михална (и это есть в переписке) это сказала», – говорит Белов.
– Это я сказал, – говорит Башкевич. – Это мне было предложение.
– Секундочку. В переписке. Рената Михална говорит: «Николай, передай мне квартиру, у меня не будет вопросов ни по сыну, ни по алиментам»…
Теперь Курляндцева говорит, что это вранье.
– Вот что значит ценность ребенка. Ребенок используется в качестве инструмента в руках того, у кого он находится, – продолжает Белов.
Башкевич говорит, что у них было простое предложение – Дыбовский оплачивает алименты: 100 000 + индексация. Если геймдизайнеру подобное не обременительно, адвокат Курляндцевой не видит препятствий для соглашения. Альтернативой были выплаты в 20 000 при условии, что отец обеспечивает ребенка жильем.
– Николай Владимирович предлагал такие условия, которые 1 из 100 только может предложить, – говорит Белов.
– 100 000 рублей? – интересуется Яковлева.
Адвокат Дыбовского отвечает без конкретики, что речь шла не только о деньгах, но и жилье. Судья объясняет, что содержание жены не имеет никакого отношения к ребенку.
📌 Обзор Schedule I. Чем симулятор торгаша покорил мир?
Судья – Белову: «Четко скажите, что вас не устраивает в мировом соглашении?»
Виктория Яковлева в очередной раз спрашивает Павла Белова, что его не устраивает в мировом соглашении. Тот уклоняется от ответа.
Сергей Башкевич передает судье свое мировое соглашение и озвучивает прежние требования. Белов возмущается: «Ну послушайте, ребенок в Крыму, ну, какая 1 и 3 суббота?»
Судья раздраженно требует ответа от адвоката Дыбовского. Тот называет решение технических вопросов, связанных с передачей ребенка, когда родители находятся в разных локациях. Юрист считает, что мировое соглашение Курляндцевой такие вопросы не предусматривает. Тогда Виктория Яковлева говорит, что перевозку обеспечивает тот родитель, кто должен забрать мальчика, после чего спрашивает Дыбовского и Курляндцеву, ничего ли их не смущает в такой ситуации?
– У нас выбор жить… Во-первых, ребенок прописан в Москве… – говорит Белов.
– Прописка вообще не имеет никакого отношения к определению места жительства, – говорит Яковлева.
– Уважаемый суд, согласно статье 20 гражданского кодекса (речь идет о том, что несовершеннолетние живут там, где их родители, прописка в таком случае не имеет значения при определении места жительства, на что и указывает судья – Кибер)…
– Вам это должно быть известно, я надеюсь, – перекрикивает Виктория Яковлева.
– А нам очень хорошо известно…
– Угу, – иронично отвечает Яковлева.
– И я каждый раз из заседания в заседание говорю, что место жительства ребенка – правовой инструмент, который не имеет никакого прикладного значения, кроме одного – он заставляет конфликтовать стороны, – меняет позицию Белов. – Почему не имеет прикладного значения? Потому что даже Верховный суд сказал недавно и это дело в обзор попало, что права родителей при этом не ограничиваются. Статья 20 гражданского кодекса говорит о чем?
– Уважаемый представитель, давайте мы не будем так углубляться, там люди тоже стоят ждут.
Судья: «Достаточно, не надо больше объяснять»
Виктория Яковлева еще раз интересуется, что именно не нравится в соглашении, который предоставил Сергей Башкевич. Белов теперь говорит, что их не устраивают все пункты и просит судью не ловить его на словах. Он повторяет Яковлевой, что под протокол о разногласиях готов провести переговоры по заключению мирового соглашения. И только так, а не иначе.
В заседании начинается сумятица: Яковлева хочет видеть проект мирового соглашения, адвокат Дыбовского просит перерыв. Башкевич говорит, что предложение Белова выглядит, как «полотно с обязанностями» того, что должна делать Курляндцева. Между адвокатами возникает перепалка. Яковлева обращается к ним и спрашивает, как они способны объяснять доверителям, что для их ребенка будет лучше, если они не способны общаться уважительно между собой. Она также призывает родителей задуматься.
Когда Павел Белов еще раз пробует прояснить позицию, судья просит его не отнимать время: «Спасибо, мы поняли вашу позицию». Тогда Сергей Башкевич готов предложить за Белова проект мирового соглашения. Адвокат Дыбовского уверяет, что тоже может показать его на компьютере. В этот момент Николай Дыбовский просит слово, на что получает отказ. Виктория Яковлева говорит, что у нее больше нет времени и объявляет перерыв. Обсуждение продолжится на следующем заседании.
📌 Побег от диктатора, буллинг в школе и работа официантом до 30 лет. Путь Педро Паскаля
Заседание от 10 января, во время которого судья требует конкретных ответов от сторон, а адвокат Дыбовского забывается
На второй день участники продолжили обсуждать мировое соглашение и детали, касающиеся экспертизы детско-родительских отношений. Николай Дыбовский в основном молчал и говорил редко – только когда спрашивала судья Виктория Яковлева. Все остальное время за него отвечал представитель – Павел Белов. Судья после первого дня вела процесс жестче прежнего и от каждой стороны требовала четких формулировок.
Белов – судье: «Ваша честь, вы меня не слушаете или не хотите»
В самом начале Яковлева интересуется, удалось ли сторонам встретиться и обсудить мировое соглашение, о котором шла речь ранее. Сергей Башкевич, адвокат Ренаты Курляндцевой, рассказывает, что они пытались обратиться. Их предложение заключалось в том, чтобы оставить место жительства и алименты и при этом дать возможность Николаю Дыбовскому и Павлу Белову составить порядок общения с сыном Юрием, который не подразумевает обязанностей каждый раз отчитываться. Однако, по словам Башкевича, ему ответили «вы с нами не захотели встречаться, никаких обсуждений мирового соглашения не будет».
Павел Белов на это говорит: «Очередная порция лжи, и очередная попытка ввести вас в заблуждение». Адвокат Дыбовского пытается обрисовать ситуацию, но Яковлева его обрубает и не дает сказать. Тогда Белов просит приобщить к делу письменные объяснения вместе с событиями, которые происходили в ноябре 2024-го.
– Мы не рассматриваем дело по существу. Вам предложили поговорить. Вы поговорили? Родители поговорили? – уточняет судья.
– Ваша честь, этот вопрос… – вмешивается адвокат Дыбовского.
– Вы поговорили вчера? Ответьте на вопрос.
– Рената Михайловна отказалась от разговора с нами.
– Отказались? – обращается судья к Курляндцевой.
– Я сказала, чтобы они разговаривали с моим адвокатом, – объясняет девушка.
Белов просит выслушать одну минуту. Судья отказывается. Адвокат повторяет попытку. Яковлева снова говорит, что ей достаточно объяснений.
– Ваша честь, вы меня не слушаете или не хотите.
– Уважаемый представитель, мне достаточно того, что вы предложили, она отказалась. Все ваши пояснения с ноября месяца мы не рассматриваем в деле по существу.
Белов в последний раз говорит, что истица не желает договариваться. Яковлева также повторяет, что ей это понятно. После адвокат Дыбовского передает документы, в том числе новую редакцию мирового соглашения. Курляндцева с Башкевичем видят ее впервые. Белов предлагает изучать материалы в процессе.
«И я напомню, что в ноябре месяце вы, [Сергей], отказались от разговора со мной и заблокировали меня после того, как я вам прислал вариант. Вы написали: «Добрый день. Вы знаете, я не хочу вам звонить, потому что у нас всегда очень много слов». Вам тяжело много слов переваривать. «И тратится очень много часов. Мне жалко свое время». Ну что ж, вы проходите свой личный путь творческого развития в изложении документов, – ерничает Белов. – Ренате и мне нужна простая конкретика».
Судья – Белову: «После третьего замечания вы будете удалены из зала»
Рената Курляндцева и Сергей Башкевич садятся знакомиться с новой версией мирового соглашения – 1.3.
После паузы они соглашаются с первыми двумя пунктами документа, где говорится про проживание Юрия и алименты (всего таких параграфов около 15). Третий раздел звучит по смыслу так: каждый раз, когда мама собирается оставить мальчика, она должно предварительно спрашивать Дыбовского об этом. Основной темой для обсуждений и споров становится пункт б, который по смыслу звучит так: «в течение дня без ночевки отец может общаться с ребенком». Судья не понимает, что в нем не нравится Курляндцевой и напоминает, что по семейному кодексу каждый из родителей имеет право на 50% совместного времени, и у каждого из них равные права.
– Мы можем договориться об этом и без документа вполне спокойно.
– Если бы вы договорились, никто бы в суд не подавал. Родители обычно договариваются. Без суда. И без «Сербского» института.
– С Николаем невозможно договориться.
– Невозможно что? Что не нравится? Время, период?
Курляндцева соглашается, что без времени и периода ее этот пункт не устраивает, так как на него легко ссылаться и говорить, что девушка не исполняет обязанности. Тогда судья требует объяснений у стороны Дыбовского. Белов отвечает, что по мере необходимости.
– По мере необходимости какой? Такое неуточненное требование мы бы не приняли, потому что оно должно быть конкретное.
– Обычно родители не обосновывают свою потребность.
– Обычно родители не идут в суд. Нет, вот обычно, – судья снова повышает голос, – родители, которым не требуется мировое соглашение решения, не идут суд – они договариваются вне суда. А вы уже все пришли в суд. Вы по запросу что имеете в виду?
Белов объясняет: Дыбовский сообщает Курляндцевой о том, что он намерен провести время с ребенком, а она предоставляет ему эту возможность. Яковлева интересуется, как девушка должна это сделать, поскольку ей тоже необходимо планировать время с ребенком. Адвокат настаивает на том, что если мать не способна обеспечить доступ к сыну, то тот должен жить с отцом. Судью такой ответ не устраивает.
– Можно я у Дыбовского спрошу, потому что вы не отвечаете на вопрос, – говорит судья.
– Я готов ответить на все вопросы, – парирует Белов.
– Вы не отвечаете. Пожалуйста, не надо со мной спорить!
Судья – Белову: «Пожалуйста, можно папа ответит, все-таки это его ребенок, не ваш»
После этого судья начинает обсуждать пункт из мирового соглашения с Николаем Дыбовским. Тот говорит, что в зависимости от расписания Юрия отец с матерью настраивают режим по будням. Когда Павел Белов пытается за него продолжить, Яковлева останавливает его: «Пожалуйста, можно папа ответит, все-таки это его ребенок, не ваш».
Судья объясняет Николаю, почему не хочет одобрять текущую формулировку – она считает ее невыполнимой. Исключением стала бы ситуация, если бы пара не пришла в суд и договорилась за его пределами. Однако в текущих условиях пункт не одобрит и органы опеки, так как в соглашении требуется указывать время.
Дыбовский уверяет, что ему понятно объяснение Виктории Яковлевой. В будущем он собирается переехать в Крым.
– А, хотите переехать? – интересуется судья.
– У меня не остается другого выхода. Я просто поселюсь рядом с ним и буду видеться с ним так часто, как только могу. Это мои планы.
– Ну и как часто вы это себе представляете?
– Чем чаще, тем лучше. Ежедневно. На прогулках хотя бы.
– Вот вы сейчас понимаете, что при ваших текущих взаимоотношениях это невозможно.
– К сожалению, да.
– Вы изначально включаете пункт в соглашение, которое постоянно может меняться.
В процессе Павел Белов повторно пытается влезть в общение с судьей. По его словам, крайне несправедливо, что отец отвечает на юридические нюансы, в которых тот не разбирается. На это Яковлева ему говорит, что разговор ведется с Дыбовским и он конкретно отвечает.
Белова это не устраивает, после чего судья выносит сначала одно предупреждение «за некорректное высказывание в адрес суда», а потом и второе: «Замечание! Повторное занесено в протокол судебного заседания. После третьего замечания вы будете удалены из зала. Не надо со мной пререкаться».
Белов: «У нас до сих пор семейное право и порядок в деревянном веке находится»
Тем не менее адвокат просит слово. В своем выступлении Белов отмечает, что вопрос порядка реализации родительских прав – это юридическая техника. Дыбовский не разбирается в этом, так как не работает юристом.
«В нашем законодательстве есть 20 типовых уставов, очень подробно проработаны государственные контракты по 100 страниц, но у нас до сих пор семейное право и порядок в деревянном веке находится», – утверждает Белов.
По мнению Белова, их мировое соглашение предполагает очень продуманный порядок реализации родительских прав, который включает вопросы денег, образования и медицины. Однако представитель Курляндцевой «не готов к такому количеству информации», считает адвокат Дыбовского. Яковлева не дает ему договорить, поскольку вопросы не рассматриваются по существу.
Судья напоминает, что подобный пункт обсуждения был включен для того, чтобы малолетний ребенок не участвовал в ситуациях, в которых ему не комфортно. Исходя из этого, родителям предложили договориться. Семейное право, подчеркивает судья, предполагает добросовестность родителей. «Красивые риторические вопросы. Но у нас сейчас конкретный спор. Для конкретного спора нужны конкретные предложения, для их утверждения нужны конкретные задачи», – объясняет судья.
Яковлева: «Суд предлагает договориться. Но раз этого не случилось и никто не хочет уступать друг другу, у нас дело отправится на экспертизу»
Тем не менее Павел Белов продолжает препираться с Викторией Яковлевой и объясняет, что нужно сохранять свободу формулировок. Судья не соглашается.
– Ваша честь, не надо ловить на вот тех вещах. Я говорю…
– Я не ловлю. Представитель, вы не те выражения выбираете.
– Мы должны оставить свободу для Николая Владимировича. Раз его лишают сына, он должен…
– Причем тут это? У нас нет никаких требований о лишении родительских прав.
– А я напомню у нас, о чем требования…
– Да я помню, о чем у нас требования.
– А о побуждении Николая Владимировича к общению. А мы сейчас говорим не о побуждении, а об ограничении.
– Я делаю еще раз замечание, вы не слышите меня – я так не могу вести процесс. Мы обсуждаем условия соглашения, которые вы вчера не смогли обсудить с другой стороной.
Адвокат и судья еще раз обмениваются выпадами. После Павел Белов замолкает, а Виктория Яковлева дает понять, что при вынесении решения и невозможности его исполнения Дыбовский будет ездить к сыну с приставом. То же самое касается и Курляндцевой. Если оба родителя не договорятся, их сын будет вынужден постоянно слушать записи по телефону и судебных приставов.
«В 4,5 года ребенок должен расти в нормальной здоровой среде. Вот именно для этого суд предлагает договориться. Но раз этого не случилось и никто не хочет уступать друг другу, у нас дело отправится на экспертизу», – говорит Яковлева.
Дальше судья зачитывает итоги звонка в «Сербского», где она общалась с инспектором канцелярии. По его словам, на экспертизу одновременно должны явиться оба родителя и ребенок. Если кто-то на встречу не приходит, экспертиза не проводится.
«Вы говорили, что готовы приехать, а ребенок нет, – обращается судья к Сергею Башкевичу. – При такой ситуации, если вы отказываетесь от проведения экспертизы, то в дело вступает часть 3 статьи 79. Вы хорошо подумали?»
Адвокат Курляндцевой говорит, что экспертиза выявляет отношение ребенка и выступает не единственным доказательством. Яковлева соглашается. Однако она объясняет, что из-за возраста Юрия опросить в суде его не может. Мнение к каждому из родителей не будет являться основным доказательством по делу, но привязанность к родителям суд обязан оценить при определении места жительства ребенка.
В процессе обсуждения Яковлева дает понять, что по ее опыту, все закончится тем, что никто не даст жизни ребенку. Она также подчеркивает, что суд не предоставляет безопасность. Но если возникает опасная ситуация для жизни ребенка, можно обратиться в полицию. Башкевич отвечает, что они позаботятся обо всем сами.
📌 Поиграл в «Мор 3». Безумно атмосферно и талантливо написано, но геймплей по-прежнему душит
Белов – судье: «У нас Рената Михайловна здесь выступает в виде Америки, которая убеждает всех, что Россия, то есть Дыбовский Николай Владимирович, агрессивный»
Адвокат Дыбовского спорит с утверждением, что стороны не будут давать жизни ребенку. По его словам, Николай Владимирович является гарантом стабильности, разумности и сознательности. И если Курляндцева согласится отдать ребенка до понедельника, а суд возьмет паузу, то отец вернет его в указанный срок. Такое решение должно снять множество вопросов. И Белов готов поручиться, что так и будет.
«А иначе мы живем в страхах Ренаты Михайловны, которая каждый раз нас всех убеждает в том, что Дыбовский Николай Владимирович не отдаст нам ребенка, – продолжает Белов. – Это знаете, как Америка, Россия и Украина. Вот то, что сейчас происходит, очень похоже и напоминает вот эту ситуацию.
У нас Рената Михайловна здесь выступает в виде Америки, которая убеждает всех, что Россия, то есть Дыбовский Николай Владимирович, агрессивный. Простите меня за такую аналогию, но иначе как объяснить? Дайте ребенка, и мы вам вернем его. И никаких проблем не будет. Вы сможете договориться на следующей неделе. Дайте. Мы перед судьей прямо говорим.
Что произойдет с ребенком? Он съест его? Вы нас уверяете, что Дыбовский – монстр. Я вам еще на первом заседании сказал и вчера говорил уважительно… Это у нас с Сергеем могут быть [разногласия], но мы это понимаем как юристы. И даже письмо вам писал с разрешения Николая Владимировича…», – завершает монолог Белов.
Курляндцева: «Мама, папа сказал, что ты лечишься в психушке, что ты больная. Меня Аня обнимала»
В ответ на обращение Белова девушка рассказывает историю о событиях 7 декабря. По ее словам, в тот день она готовилась к сессии. Дыбовский об этом знал. Во время разговора он ей сказал: «Не переживай, иди спокойно, садись, бери с собой компьютер, а я буду в игровой комнате». Девушка отмечает, что фрагмент, когда она сидит за ноутбуком, есть на видеозаписях заведения.
В самой комнате на тот момент находился воспитатель. По словам Ренаты, она никак не мешала Юре общаться с Николаем и почти не следила за ними. Однако он забрал мальчика и написал Курляндцевой, что та больше его не увидит. В тот же день, по версии девушки, они обсуждали мировое соглашение и грядущую встречу в Москве, когда мать повезет ребенка к врачу.
По словам девушки, как только она осталась без сына, Николай прислал ей «лицемерные послания», в которых утверждал, что ребенок хочет быть с ним, встретился с любовницей и уехал в другой город. После этой ситуации Юра рассказывал девушке: «Мама, папа сказал, что ты лечишься в психушке, что ты больная. Меня Аня обнимала» (речь идет об Анне Баснер – Кибер)».
В финале речи Курляндцева добавляет, что она очень хочет спокойных нормальных отношений. Но когда человек нарушает любые обещания, с ним нельзя договориться. «Он говорит одно, а потом забирает ребенка. Ну вот как? Извините [эмоции], я пережила ад за эти дни».
Дыбовский в ответ на рассказ жены очень тихо произносит: «Устал от этой лжи, простите».
Выступление Курляндцевой: «Он не хотел разводиться и расставаться. Его все устраивало, как он жил, изменял, пил, ребенок при мне»
Павел Белов заявляет, что понимает чувства Ренаты Михайловны и подчеркивает, что для разрешения конфликта нужно «сделать какие-то шаги». «Мы, конечно же, не будем вспоминать и говорить про то, кто натянул эту пружину, кто не давал, кто уехал, кто, извините, 8 месяцев не виделся сыном – ну это надо пережить, чтобы понять, что это такое. Возможно, вы это не понимаете», – заключает адвокат.
Ренату Курляндцеву крайне возмущает такой комментарий. В суде начинается перепалка с участием девушки, Николаем Дыбовского и его адвокатом, который мечется между сторонами.
– Я вижу… вы эмоционально настроены, – пытается вклиниться Белов.
– Все эти 8 месяцев он пытался подстроить, как бы увезти ребенка. Как бы нас разлучить под видом того, что он хотел мировое соглашение. Честно, я ужасно разочарована всем этим обманом, потому что я надеялась, что наконец-то все это закончится, мы спокойно заживем…
– Рената Михална…
– Николай заживет той жизнью, которой он хочет, и Юра не будет страдать от того, что происходит. Николай сделал ровно так, как ему хотелось. То есть, всех попытался обмануть: и меня, и ребенка. Мне ребенок говорит: «Папа не вернул. Папа сказал, что я скоро буду с мамой и не вернул». Что это такое? В чьих интересах действует Николай?…
– Позвольте, – все прорывается адвокат Дыбовского.
– Я считаю, что не в интересах ребенка, исключительно в своих, чтобы наказать меня, что я ушла. Потому что он не хотел разводиться и расставаться. Его все устраивало, как он жил, изменял, пил, ребенок при мне. Все это его очень устраивало. Ему это не понравилось. И сейчас он просто пытается наказать меня и параллельно еще что? Что сын его любит? Да, сын любит обоих родителей, это правда, потому что его так воспитывали. Но Николай сейчас ведет совершенно безразлично по отношению к ребенку. Просто для себя старается приз получить. Вот что я считаю. И это безобразие.
– Что ты несешь? Какой приз? – отвечает Дыбовский.
– Ну что? Ну, я не хочу распалять ситуацию, – говорит Белов. – Я просто хочу сказать, что если мы будем переваривать все эти 8-9 месяцев, которые уже прошли, то, конечно, мы договориться не сможем. Но я предложил вариант, который сбросит все эти ракушки с корабля. Дайте Юру сегодня, и мы вам вернем вот завтра-послезавтра.
– И я его просто никогда не увижу! Аня уже новая мама будет. Мне уже сказали, – заключает Курляндцева.
Монолог Белова: «Мы получили микрофон в лицо»
Адвокат Дыбовского продолжает требовать ребенка в зале суда:
«Как раз по поводу человека, который появился в жизни Николая. Это как раз свидетельство того, что у Николая все в порядке с отношением и к вам. Он все уже наладил. Понимаете? А у вас период… Это те вещи, которые мы вчера должны были обсудить за круглым столом, а вы вместо этого репортеров на нас натравили.
Уважаемы суд, Россия 24 к нам приехала, как будто мы йеменские хуситы. Какой интерес к нам?! И прямо вот здесь на выходе. И задали два вопроса! Первый вопрос: почему вы украли ребенка? И второй вопрос: почему избили тестя? Мы сказали, это не соответствует действительности и, если хотите поговорить, то можете связаться. Вот мы развернулись и ушли. А Рената Михайловна, отец и Сергей стояли рядом.
Я вот здесь в этом зале говорил: «Рената, давайте, вот там есть зал, торговый центр, там есть столы, мы можем поговорить». Вместо этого получили микрофон в лицо. Поэтому и вот сейчас… Ну, кто не хочет договариваться? Мы хотим договариваться. И я предлагаю простой житейский вариант: дайте Юру – мы отдадим завтра. И вы увидите, все это будет решено», – завершает речь Белов.
📌 «Под огнем» Рэя Мендосы и Алекса Гарленда: полтора часа на войне
Белов – судье на вопрос, почему Дыбовский забрал ребенка без согласования: «Мама не согласовала с ним»
Виктория Яковлева обращается к адвокату Дыбовского с вопросом, почему возникла такая ситуация, при которой отец ребенка без согласований забрал его в декабре? Она просит отвечать конкретно, без эмоций и риторики. «Это судьб…» – не договаривает Белов и осекается. Судья заверяет, что это юридический вопрос. «Вы советовали такое свое доверителю – забрать ребенка и увезти без согласования с матерью?» – уточняет Яковлева.
– Нет. Как юрист я вам скажу, что в этом нет никакого противоправного поведения, – говорит Павел Белов.
– Вы не видите? Без согласований? – интересуется судья.
– Не вижу ничего противоправного. И подтверждение моих слов…
– То есть, два родителя находятся в торговом центре. Один исчезает, уводя ребенка, не говоря матери об этом.
– Это интерпретация.
– Почему это интерпретация? Мать об этом не знает.
– Исчезает или уходит, или вежливо…
– Если она не знает об этом, как еще можно вежливо это назвать?
– А мы не знаем, знает ли она это или не знает.
– Он согласовал это с матерью?
– Мама не согласовала с ним.
– Он согласовал это с матерью, когда из торгового центра забирал? – напирает судья.
– Мама с ним ничего не согласовала.
– Вы мне не отвечаете на вопрос. Вы не имеете права не отвечать.
– Я вам отвечаю.
– Вы не имеете права не отвечать!
– Я отвечаю. Я могу сказать, что…
– Ответьте, пожалуйста, на вопрос, который вам задал суд. Когда забирали ребенка в декабре из торгового центра, отец ребенка сообщил матери, что он его увозит?
– Уважаемый суд, я хочу сказать…
– Я прошу ответить на вопрос.
– Стороны существуют в отношениях, где нет никаких согласований, каждый делает, что считает нужным. А почему они не согласовываются, вы вот сейчас услышали.
– Не согласовал, я правильно поняла ваш ответ?
Адвокат Дыбовского говорит, что он, будучи юристом, видит согласование как волю «двух сторон, которые приходят к консенсусу».
Дыбовский: «Меня обманули. Рената запрыгнула в машину, сказала «Папа, ходу!» – и они на газах уехали. Вот так был забран ребенок»
Судья повторяет вопрос в иной формулировке: был ли запрос со стороны отца? Белов не знает ответа. Тогда Яковлева обращается к Дыбовскому.
– Нет, не сказал, ваша честь.
– Почему вы так сделали? Из-за того что она вывезла [его ранее]?
Дыбовский утвердительно отвечает на вопрос. По его словам, Курляндцева вывезла ребенка без его согласия, всячески прятала Юрия и препятствовала их встречам. «Фактически те редчайшие встречи проходили в обстановке издевательства», – говорит Дыбовский.
Судья интересуется, при каких обстоятельствах отец забрал мальчика. Дыбовский рассказывает, что Рената Курляндцева и ее отец пообещали ему в присутствие сотрудников полиции и службы охраны вокзала, что они поедут на нейтральную территорию в съемный гостевой дом. Предлог был такой: провести ночь с ребенком и пообщаться. «Рената Михайловна слезно убеждала меня, говорила, что мечтает договориться, вспоминала, как она писала мне стихи, как она вынашивала Юру и как она мечтает все это прекратить. Я ей поверил. Мы поехали в этот самый съемный дом. Я договорился [об этом]. Когда Юрочка был в машине, он уснул, потому что уже был поздний час. И когда я вышел вынести вещи, Рената запрыгнула в машину, сказала отцу: «Папа, ходу!» – и они на газах уехали. Вот так был забран ребенок», – заканчивает объяснение Дыбовский.
Судья остается не удовлетворена ответом и спрашивает, когда отец собирался вернуть мальчика.
– Я планировал свозить его в Москву, провести медицинское обследование, потому что у него была тяжелая ситуация…
– Вы ему купили билет на поезд?
– Да, купил.
– Без согласования с матерью?
– Без.
– Вот ваш представитель неоднократно сегодня в судебном заседании предлагает передать вам ребенка. При таких отношениях вы это как себе видите?
– Я хочу продемонстрировать пример разумного поведения, доброй воли и исполнения своих обязательств.
– А в декабре как тогда этот поступок расценивает? Это исполнение доброй воли или как?
Дыбовский заявляет, что тот поступок вызван эмоциями. Накануне их свидание с Юрием прошло безобразно. Саму встречу он называет издевательской. По его словам, ему не давали общаться с ребенком, так как мать постоянно вмешивалась в разговор. А когда он пытался прикоснуться к мальчику, девушка брала сына на руки. «На следующий день в кафе «Солхат» Юра бросился ко мне на шею, сказал «папа, я хочу быть с тобой, пожалуйста, забери меня». Извините, тут уж мое сердце дрогнуло. Ну, я не мог», – говорит Дыбовский.
Сергей Башкевич отмечает, что на видео все было иначе.
Яковлева интересуется, не пробовали ли участники обращаться к психологу. Дыбовский говорит, что он предлагал. По его словам, он неоднократно писал в чате о том, что хочет мира и хочет договориться. На просьбу посмотреть распечатки переписок судья говорит, что он должен обращаться к матери ребенка, а не к ней. «Суд только вынесет решение после экспертизы, – отмечает судья, – а договориться вы должны самостоятельно».
Выступление судьи: «Вы используете ребенка как свой инструмент»
Виктория Яковлева сначала обращается к Николаю Дыбовскому, а затем и к остальным участникам процесса:
«Ваш представитель не дает говорить. [Но] у нас конкретный спор, конкретное дело. Чтобы были какие-то договоренности, надо что маме, что папе пойти на компромисс. Компромисс – когда кто-то в чем-то уступает. А для договоренности к компромиссу между родителями должен быть определенный уровень доверия. Развелись, не развелись, не живут совместно. Ребенок долго еще будет маленьким, родителем никто быть не перестает.
При наличие конфликтных отношений, и как ваш представитель говорит о том, что он ничего такого не видит – взять ребенка без согласования с матерью, ну это верх недоверия. Это не какие-то даже обстоятельства, которые характеризуют вас или вашу супругу, а это характеризует степень отношения вас друг к другу. Как маме, которая ребенка забирала, так и вам, для достижения цели все равно. Вы используете ребенка как свой инструмент».
В заключении Яковлева повторно напоминает, что родители должны нормализовать отношения между собой и прийти к компромиссу.
Курляндцева: «Николаю нравится делать вид, что его обделили ребенком. Это не так»
Судья интересуется у Дыбовского, приехал ли Юрий в Москву. Тот говорит, что не знает, и утверждает, что ему ничего не говорят. В обращении к Виктории Яковлевой геймдизайнер неоднократно упоминает про 8 месяцев и издевательства по отношению к нему, но каких именно не уточняет.
– Ну 8 месяцев – хорошо. А в декабре вы зачем это сделали? – говорит Яковлева.
– Терпение лопнуло. Ребенок попросил меня об этом. Я вижу, что он болеет. У него неврозы.
– Так а с матерью ребенка, что мешало поговорить?
– Не мог, она не слушает. Она демонстрирует параноидальное поведение. Она вас обманывает.
По словам Курляндцевой, Николаю нравится делать вид, что его обделили ребенком. Дыбовский на это отвечает привычным «ты лжешь». Когда девушка говорит, что она готова предоставить фотографии, на которых отец проводит время с сыном, тот называет все фото постановочными. А после упоминания свидетельств от родителей, он произносит: «Твои родители все что угодно подтвердят, вы врете все как один».
Белов – Башкевичу: «У вас дети есть? Вот если б у вас были дети, вы бы поняли, что такое ребенок»
Когда спор завершается, Сергей Башкевич объясняет судье сложившуюся ситуацию. По его словам, сейчас уже сформировались две разные семьи. Николай при этом хочет встречаться каждый день, а Курляндцева предлагает это делать по выходным, как принято по всей стране. Башкевич подчеркивает, что в новом мировом соглашении Павел Белов попытался описать порядок общения, но в документе не озвучены условия: когда, во сколько и по каким дням. Они необходимы, чтобы в соглашении была базовая логика.
– В чем мы ошибаемся? – спрашивает Башкевич. – И почему вы считаете, что у вас право на ежедневное общение, когда ребенок живет с мамой и вы живете не семьей?
– А я объясню в чем, Сергей. У вас дети есть?
– Причем здесь это?
– Вот если б у вас были дети, вы бы поняли, что такое ребенок. Родители даны, чтобы воспитывать ребенка и решать за него. А в вашем соглашении написано, что по желанию ребенка. Но все же знают, уважаемый суд, кто формирует желание ребенка? Родители.
Дыбовский – судье об Анне Баснер: «Мне она неизвестна»
Виктория Яковлева уточняет у адвоката Дыбовского, объяснял ли он доверителю, что в решении суда, когда оно выносится, пишется «с учетом желания ребенка, мнения, состояния здоровья». «Это прописано в любом судебном акте», – говорит судья.
– Ваша честь, у нас 30-летняя практика привела к тому, что мы не понимаем, что такое место жительства по семейному кодексу. Поэтому вот то, как обычно, это неправильно.
– Вы новеллу какую-то [пишите]?
Адвокат Дыбовского повторяет мысль, а судья еще раз задает вопрос, который касается памятки «с учетом желания ребенка».
– Вы же участвовали в семейном праве? Участвовали? Вы говорили об этом доверителю?
– Мы много о чем говорили, ваша честь.
– Уважаемый Дыбовский, вам это поясняли?
Дыбовский молчит. После этого судья объясняет, как устроен процесс при вынесении решения. Отдельно она касается пункта, когда ребенок приходит с приставами и говорит, что он не хочет общаться с родителем, после чего те составляют акт. Только тогда Дыбовский произносит «безусловно».
– Вчера переписку прикладывали. Это какая-то знакомая ваша писала? – намекает судья на Анну Баснер.
– Нет, я впервые узнал об этом сообщении.
– Так это ваша знакомая или вам неизвестно?
– Мне она неизвестна.
На сайте «Альпина Книги» опубликована рецензия Николая Дыбовского на книгу Баснер «Парадокс Тесея».
Под конец заседания Дыбовский еще раз пробует рассказать свою версий событий и заявить, что его все обманывают. После этого судья уточняет: «Все все высказали?»
По итогу заседания Яковлева отклоняет ходатайство об определении «возвращать ребенка», так как в нем отсутствует заключение органа опеки. По всем остальным пунктам – отзыв исполнительного листа, порядок общения родителей с Юрием и бракоразводный процесс – суд продолжит работу.
Что будет дальше?
22 января прошла психолого-педагогическая экспертиза в ФГБУ «Федерального медицинского исследовательского центра психиатрии и наркологии имени В.П. Сербского» с участием Николая Дыбовского, Ренаты Курляндцевой и их сына Юрия. Следующее заседание состоится тогда, когда учреждение приготовит заключение. Ориентировочно оно может пройти в мае.
Параллельно с этим разбирательством Николай Дыбовский подал еще два иска в отношении жены. Первый – о защите чести и достоинства в марте. Геймдизайнер требует компенсацию в размере миллиона рублей (предлогом стали две публикации в блогах на DTF). Слушание запланировано на 24 апреля. Второй – об ограничении родительских прав матери в апреле. На момент публикации иск приняли, но оставили без движения.
В то же время, по словам Курляндцевой, Николай Дыбовский обратился в крымскую полицию якобы по факту избиения со стороны тестя Михаила Курляндцева.
15 апреля Николай Дыбовский сам пришел в отделение ОМВД России по Кировскому району и якобы «срочно требовал достать Ренату Курляндцеву и опросить» (в отделении отказались комментировать ситуацию и отправили в пресс-службу – Кибер). Позднее в тот же день он отправился к месту жительства родителей и снимал на камеру дом, которые те строят, о чем нам рассказала Рената Курляндцева. По словам девушки, он это делает не в первый раз, чтобы показать потенциальные жилищные условия на суде.
После отказа о заведении дела в полиции Рената и Михаил Курляндцевы отправили жалобу на бездействие полиции в прокуратуру г. Керчи. Идет проверка.
Почему мы опубликовали этот текст сейчас?
Мы очень долго готовили и редактировали материал: в процессе мы постоянно находились в контакте с юристами, общались со свидетелями и собирали доказательную базу. Каждое слово в тексте подкреплено показаниями людей, аудиозаписями или официальными документами.
Сейчас история с Николаем Дыбовским и Ренатой Курляндцевой ежедневно обрастает новыми событиями и подробностями. Мы продолжим следить за развитием событий.
* Интернет-издание «Холод» признано Минюстом РФ иностранным агентом.
Иллюстрации для материала нарисовала дизайнер Дарья С.
***
«Невозможно играть с микрофоном, сразу: «Женщина, иди на кухню». Интервью с Тори из Imperial
Почти все статьи про киберспорт на Википедии написал один человек. Кто он? И зачем это делает?
Как букмекеры меняют киберспорт в России: большое исследование Кибера
Источник
